wei wuxian :: the untamed

Wei Wuxian / Вэй УсяньThe Untamed / Неукротимый
Старейшина Илина, основатель темного пути, заклинатель

xiao zhan

⋯ ОСНОВНАЯ ИНФОРМАЦИЯ ⋯
24 / человек / Луанцзан

what they don't understand, they condemn
what they can't comprehend must meet its end

Bсе начинается с крови. Будучи потомком искуснейшей заклинательницы Баошань Саньжэнь с Небесной Горы, Вэй Усянь унаследовал от нее непревзойденную остроту ума и склонность к заклинательству, в то время как от ее дочери и ученицы Цансэ Санжэнь он перенял бойкий и лукавый характер, которому было суждено лишать покоя окружающих. С ранних лет Усянь рос в маленькой, но счастливой семье придворного слуги клана Юньмэн Цзян — Вэй Чанцзэ. Этот трудолюбивый и честный человек имел признание со стороны самого главы клана, когда как сама Цансэ Санжэнь была его давней подругой. Именно поэтому, когда их обоих не стало, а их маленький сын был вынужден скитаться по улицам в поисках крошки хлеба, великодушный Цзян Фэнмянь решил приютить его и растить его на правах приемного сына. Так, однажды пропадающий в сырых переулках сирота обрел новый, теплый дом в лице его главы, а так же двоих его детей: упрямого, но заботливого Цзян Ваньина и лучезарной Цзян Яньли.

По мере взросления, Вэй Усянь оттачивал многие таланты и вскоре достиг блистательных результатов в фехтовании, стрельбе из лука, музыке, математике, литературе, верховой езде, управлении колесницей, применении заклинаний и проведении ритуалов. Многие даже противопоставляли его выдающиеся умения неспешным успехам Цзян Ваньина, но сам Усянь никогда не позволял своему брату считать, будто он чем-то хуже. Он всегда стремился поддерживать его и повторял из раза в раз, что его «легко дающиеся заслуги» нельзя ставить вровень с упорным трудом будущего главы Цзян. Конечно, это вовсе не значило, что Усянь привык обесценивать любое одобрение со стороны, но если бы ему пришлось выбирать между славой и счастьем брата, то он бы всегда выбрал второе. Он знал, что многим был обязан Цзян Чэну и его семье.

Именно поэтому в самый отчаянный момент Вэй Усянь решается на страшную для любого заклинателя жертву и отдает названному брату свое золотое ядро в обмен на полное бессилие. Уцелевший наследник клана Юньмэн Цзян был обязан восстановить некогда прекрасную Пристань Лотоса после трагичной смерти обоих родителей. Для этого ему были необходимы силы, без которых жизнь молодого главы была бы неполноценной. Так, лишенный магического дара Вэй Усянь оказывается беззащитным, когда жестокая судьба снова сводит его с Вэнь Чао. Убийца под знаменем кровавого солнца отыгрывается на ненавистном Усяне, которого пытался изничтожить несколько раз до того, и бросает юношу на погребальные курганы (Луанцзан), из которых еще не возвращался ни один человек. Рухнув на пропитанную дыханием смерти пустошь, Вэй Усянь неожиданно находит у себя тайный осколок мощнейшего артефакта, за которым гонялись долгое время его враги. Уцепившись за проклятое железо как за последний спасительный канат, сообразительный Вэй Усянь находит способ подчинить себе его силы и становится на путь темного заклинательства.

but I won't scream, won't give them that satisfaction
no I won't confess my false interaction
as I breathe deep and prepare for my passing
I hear them chant, burn the witch

⋯ ХЭДКАНОНЫ ⋯
Как тот, кто вырос в Юньмэн Цзян, Вэй Усянь знает толк в различных специях. Он знает об их вкусовых, лечебных и магических свойствах, а так же предпочитает использовать те или иные в готовке. Благодаря великолепному кулинарному таланту Цзян Яньли, его любимой Шицзе, Вэй Усянь и научился готовить некоторые блюда самостоятельно с детства проявляя к этому интерес.

Из-за потери родителей и жизни в полнейшей нищете на улицах, где ему приходилось сражаться с бродячими псами за еду, у молодого заклинателя развился страх перед этими животными. В детстве он сбегал от них, из-за чего Цзян Фэньмяню пришлось запретить своему сыну держать его любимых щенят. К счастью, это не стало поводом для абсолютной вражды и ненависти между сводными братьями — благодаря усилиям Шицзе они довольно быстро помирились и с тех пор А-Чэн даже защищал А-Сяня от уличных псов. Повзрослев, Вэй Усянь в некоторой мере сохранил этот страх. И хотя он больше не убегает с криками от собратьев меньших, он все еще временами чувствует себя неуютно в их присутствии.

Обретя власть над темным железом и преобразовав его неизвестный осколок в Стигийскую Печать Тигра, лишенный золотого ядра во имя блага любимого брата Вэй Усянь обрел невообразимую потустороннюю силу, которая позволяла ему пробуждать орды мертвецов, слышать голоса обитающих рядом духов, призывать и управлять темными сущностями. Более того, одаренный заклинатель всегда отличался изобретательным умом, благодаря чему создал множество полезных инструментов, таких как: флаг притягивающий порабощенных тьмой существ, компас указывающий на скопления негативной энергии и многие другие. Так же он знал множество заклинаний и был искусен в наложении их настолько, что со временем начал изобретать свои собственные. Таким примером являются волшебные нити, которые могут связывать людей на расстояние не более десяти шагов и даже образовывать защитную завесу в виде сети.

Своим духовным оружием Вэй Усянь считает флейту Чэньцин, которую он выточил из темного дерева на погребальном холме, куда его прежде бросили умирать. Как и любое другое духовное оружие, Чэньцин не признает ничьи прикосновения, кроме как прикосновения своего хозяина.

После своего воскрешения в теле Мо Сюаньюя, Вэй Усянь обзавелся осликом, на котором гордо разъезжает повсюду и считает его своим другом. Этого ослика он угнал из поместья Мо, а позже нарек «Яблочком» за выраженную у этого животного любовь к одноименному фрукту.

СВЯЗЬ:

ТВИНКИ:
нет

Пробный пост

Пребывая уже несколько дней на территории клана Лань, некогда гонимый всеми Вэй Усянь пытался свыкнуться с тем положением вещей, которое для него принесла новая жизнь. В его душе теплились воспоминания о безмятежных днях в кругу семьи и тлели сожаления о чудовищном огне войны, в которое он никогда не хотел подбрасывать уголь, но в котором позволил себе сгореть. Иногда ему казалось, что восстав из праха на зло живущим он нарушил правила самого мироздания. Не по своей вине, однако смиренно нес наказание за это в виде отчаянного поиска своего места на этом свете, где домом его являлся целый мир, а крышей над бедовой головой выступал небесный свод. Его пребывание в чертогах Гусу — зыбкое счастье под властью часов. Он не хочет оставаться здесь слишком долго, не хочет быть тяжким бременем для дражайшего друга и испытывать доброту окружающих. Пускай благородный образ второго нефрита хранился в израненном сердце так надежно — даже смерть не смогла исказить его и оставить гнить в загробном мире — Вэй Усянь каждый раз глядя на него понимал, что смотрит в лицо собственной совести. Она только с виду чиста в новой жизни, но под белым полотном прячет ужасные, старые шрамы.

До сих пор безграничное терпение Лань Чжаня, как и его неустанная забота, не переставали окружать некогда сошедшего со светлого пути заклинателя подобно объятиям лазурных крыльев альционы. Вот только он сам себе казался сущим воздухом под ними — бытующим одновременно везде и нигде — блуждающим по чужим легким, но по-прежнему хранящий в себе сырость кладбищенской земли и оттенок речного лотоса, от которых его не мог избавить никакой ветер перемен. Он тоскует по родной Пристани, но еще больше по тем, кого в эту жизнь ему больше не вернуть. Ни мертвых, ни живых.

Oh, I'm so FAR from home, so FAR from home
not where I belong, not where I belong...

Усянь не думает отказываться от прогулки. Не смеет. Он точно знает, кто помогал залечивать те шрамы, когда его не было в живых. Знает, что единственный, кто не оставил Лань Чжаня в самый трудный для него период — это почтенный Цзэу-цзюнь. Не выказать уважение главе клана Лань — это не просто дерзость, это грех, который Вэй Усянь ни за что не возьмет на душу, а потому тотчас вспоминает, как приветливо улыбался раньше и вежливо кивает.

— Если сам Цзэу-цзюнь желает составить мне компанию, — лучезарнее отвечает Вэй, он не так часто разделял беседу с кем-то помимо Лань Чжаня или его воспитанников (и то нередко потому, что те ходили за ним как дюжина любопытных мандаринок), — как я могу отказаться?

Они ушли вдоль тенистой дорожки, чтобы дальше гулять в тишине. Подвеска Чэньцин игриво мелькала в воздухе алой кисточкой, пока Вэй Ин наконец-то не убрал ее за спину, чтобы не выглядеть совсем уж по-ребячьи рядом с возвышенным Цзэу-цзюнем, который плыл столь гордо и неспешно. Пусть в народе его нарекли Старейшиной, но вряд ли Старейшиной можно было назвать того, кто за спиной своей не имел больше ничего, кроме запретных знаний. Ну да будет так. Сдержанное молчание воцарившееся между ним и главой Лань заставляло Вэй Ина неловко поджать губы, то и дело поглядывая на мужчину в светлых одеждах. Ему явно хотелось нарушить эту тишину, однако он все никак не мог придумать как именно это следовало сделать правильно. К счастью, Цзэу-цзюнь обратился к нему сам, отчего на лице юноши показалась улыбка, хоть озорства в ней было немного. Вэй Усянь понимающе кивает, опуская глаза.

— Цзэу-цзюнь наверняка помнит, что когда я был здесь последний раз, то был еще ребенком, — признается он, но очертания его улыбки таят при упоминании о Лань Чжане. Чувство вины усиливается, однако перерожденный Вэй Усянь ничего не может с этим поделать. Он не может вернуться назад, чтобы предотвратить случившееся и, увы, вряд ли знает лекарство, которое смогло бы помочь всем и вся. Он даже не знает теперь где его дом. Кому он может помочь?

— Вы очень многое пережили. Боюсь, я никогда не смогу себе представить через что вы ~~оба~~ прошли за эти шестнадцать лет. Я не думал, что смогу однажды снова вернуться сюда, — он поднимает взгляд на раскинувшуюся перед ними красоту местной флоры и вздыхает, — Я... правда признателен Вам за то, что Вы позволили мне задержаться, но не хотел бы злоупотреблять вашим гостеприимством. Думаю, для общего блага мне все же стоит вскоре уйти. .